новости, статьи, пресса, погода, фотоблог

С января этого года в Добрянской больнице было официально открыто семь социальных коек, финансируемых из бюджета. Три из них (для детей) расположены в детском отделении, остальные - в инфекционном. Мы решили узнать, насколько сегодня такая услуга, как социальная палата, востребована среди добрянцев, и заглянули в инфекционное отделение.

- У нас четыре социальные койки по уходу за больными престарелого возраста, - говорит старшая сестра инфекционного отделения Светлана Лесникова, - а лежат здесь люди, которые жизнь свою, можно сказать, пропили. Их сюда переводят после лечения. Вроде подлечились, должны отправляться домой, а у них жилплощади нет, вот и переводят их сюда. Если всех таких по Добрянке собрать, то нашего отделения, которое рассчитано на 20 коек, не хватит! В Перемском была палата сестринского ухода, но ее осенью закрыли.

"Мне теперь только на кладбище..."

Виктору Бухаринову 65 лет. Здесь он живет уже два месяца: в январе ему ампутировали пальцы ног, затем определили в социальную палату. Посетителей у него не бывает: родители умерли больше тридцати лет назад, а больше родных нет. Нет жилплощади. Нет средств к существованию. Нет ничего. А когда-то была работа на рыбном хозяйстве Пермской ГРЭС.

 - А потом я сел. За убийство. Пили вместе. Он меня кулаком ударил, а я его ножом, - отрывисто рассказывает он. - Попал в сердце. Так получилось. Отсидел 8 лет. Вышел - стал работать на свалке. Жилье за преступниками не сохранялось, вот и пошел на свалку.

Виктор стал типичным бомжем: из обгоревших бревен построил себе теплушку. Собирал медь, бутылки, деньги пропивал с друзьями, такими же бомжами. Потом жилье сгорело, и Виктор пошел в город: ночевал в подъездах, подвалах.

 - И по больнице ошивался, - говорит Светлана Константиновна, - однажды в приемнике ночевал: приполз на карачках, зарылся в грязное белье и уснул. Все ж теплее, чем на улице. Утром так же на карачках и вылез. А к нам его привели - надо отмыть. А на нем этих животных, этих вшей разных мастей! И головные, и платяные -  и попробуй выколупай из одежды!

Пенсию Виктора за три месяца, а это 4 тысячи рублей, работники отделения хранят в сейфе, сами покупают ему необходимые продукты питания. Что будет дальше - Виктор не знает. И от жизни уже ничего не ждет.

 - Что теперь? Теперь только на кладбище, - говорит он, показывая обрубки своих ступней, - только на кладбище.

"Сына женить еще надо"

Соседу Виктора по палате, Владимиру Щербинину, повезло больше: его навещают племянница, сестра, один раз из Красновишерска приезжал сын.

 -  У меня есть дочь Светлана и трое сыновей - Славик, Руслан и Шурка, - с гордостью говорит мужчина, - мы с ними на рыбалку раньше ездили, у нас лодка своя была...

Что заставило его развестись сначала с первой, потом и со второй женой, Владимир не говорит, но признается, что пил. Квартиру оставил детям. Дом, который строил не один год - сгорел. Дали комнату в общежитии.

 - А там я упал на посылочный ящик с инструментами и сломал ногу - меня отправили в больницу.

 - Ну-ну, - говорит работница отделения, - скорее всего ему ногу кто-то вывернул, потому что при падении так ее сломать невозможно.

Пенсию Владимира, пока он лежит здесь, получает его сестра. Она иногда приносит ему продукты. Сам Владимир не ходит, поэтому за ним необходим присмотр. Но ни детям, ни родственникам - не до этого. Видимо, есть дела поважнее.

 -  Мы говорили сестре, чтоб она обратилась в соцзащиту - его нужно хоть на очередь в дом престарелых поставить, - говорят работники инфекционного отделения, - но никто и не думает туда обращаться. Так он и лежит здесь с сентября прошлого года.

 - А мне еще пожить охота, - говорит сам Владимир, - мне еще сына женить надо...

"Еду приносили чужие дяденьки"

Недалеко от взрослых, в соседней палате лежат полутарогодовалая Регина и пятилетний Андрей Воложаниновы. Их брат, семилетний Сережа, находится в детском отделении. Их привезли сюда из неблагополучной семьи, и хоть это и не социальная палата, ребята живут здесь уже больше трех недель - проходят медицинское обследование.

 - Зарегистрированы они в Никулино, а привезли их из поселка Лесников, - говорит Светлана Лесникова, - мать где-то гуляет до  сих пор, а отцу они не нужны. Вот и определили их сюда, до выяснения обстоятельств. Отец приходил один раз к ним, постоял немного и ушел. Дети даже не обрадовались его приходу, не пообщались с ним.

Когда их привезли, мальчики рассказали, что мама куда-то уехала, а еду им приносили чужие дяденьки. Старший, Сережа, сам жарил яйца и картошку, чтоб накормить младших. Печку дети не топили - не было дров. Спали вместе - так теплее. Даже теперь Андрей иногда кладет сестренку спать рядом с собой, заботится о ней.

 - Сколько еще дети пробудут - неизвестно, пока мать не найдут и не лишат родительских прав - говорит Светлана Константиновна, -  до них девочка жила, Ульяна, так ее мать полгода искали...

***

Уходила из инфекционного отделения я со смешанными чувствами. С одной стороны -  в городе было сделано все, чтоб помочь одиноким престарелым гражданам, но на деле получают эту помощь совсем не те. А с другой стороны, ведь это тоже люди, и бросить их на произвол судьбы было бы преступлением. Некоторые пользуются этим, надеясь дожить свой век в столь благодатных условиях, но есть и те, кто хочет выйти отсюда, и попытаться начать новую жизнь. Быть может, тогда его опустевшая койка будет использоваться по назначению.

Мнение

Сергей Марфин, главный врач больницы:

 - Рассчитаны эти койки на больных, которые нуждаются в сестринском уходе, но задерживаются в этих палатах в основном бомжи. Задерживаются лишь потому, что их некуда выписать. Они ждут путевки в дом инвалидов. Должны они находиться здесь по 30-40 дней, а находятся порой месяцами. Да, это не очень хорошая практика, но мы всегда проявляли и будем проявлять гуманность к этим людям. К сожалению, эти люди оказались никому не нужны и некому их взять.